род!
- Чего ты вякнул, придурок? - оборачивается Баранов.
- Пошел ты... - говорю.
- Ты куда меня послал, придурочный?! - И толкает меня. И не так чтоб
сильно. Но то ли я невыспавшийся, то ли
зазевался, но я с размаху падаю на пол, и еще так неудачно, на локоть. Локоть
обдирается под рубашкой. И наши все
замолчали, смотрят, не понимают, чего случилось. Вот встать и врезать ему! По
морде этой наглой! По носу! По яйцам
ногой!
Встаю, отряхиваюсь. Поворачиваюсь и иду в аудиторию. Залезаю на
последнюю парту. Кладу голову на руки,
пытаюсь спать. Локоть болит, спать не получается. Тут звонок, наши входят, по
партам забиваются. На меня никто не
смотрит. Англичанка входит, дура толстая, Маргарита Тихоновна, начинает
говорить, обращается к кому-то. То русские
слова, то английские - не разобрать. А я смотрю перед собой. Локоть болит. Иду я
по улице вечером, и тут подходит ко мне
Баранов. Слышь, говорит, как ты меня достал уже! Как ты задолбал, ты
Далее|
Назад