онял!
– Что из того! Или жемчужина, или через три дня кассета будет у Дорна! – с этими словами он закончил разговор.
Гирланд всмотрелся в зеркальце, висевшее на стене, и скорчил грустную мину.
«На сей раз, Марк, дела действительно плохи! Ольсен не любит шутить!» – Гирланд вернулся в бар, где начал с того, что потребовал стакан виски. «У меня больше нет выбора, – подумал он. – Сама судьба вынуждает меня остаться в Гонконге. Если Дорн получит эту магнитофонную ленту, то подпрыгнет до потолка. Я и носа не смогу показать в Париже, пока эта буря не уляжется!»
Он расплатился за виски и некоторое время размышлял, сидя в кресле. «Может быть, все же сохранить один билет? Рано или поздно, но мне ведь захочется вернуться в Париж. Отель „Шанхай“ вполне подходящее место, где можно отсидеться месяца два. А там видно будет…»
Эти размышления вернули ему спокойствие. Марк Гирланд был из тех счастливых натур, которые легко переносят трудности в настоящем, если есть хоть малейшая надежда на лучшее
Далее|
Назад