л Феде:
- Садись.
Некоторое время в каюте только и слышалось натужное дыхание стармеха. Его
нос и губы, как насосы, втягивали воздух.
- Вот что, Федор, - сказал он наконец. - Я хочу серьезно поговорить с
этим... Оскаром Казимировичем. Он тебя как последнего лакея... помнишь, со
стаканом. А ведь знает, что ты мой родич и в училище дальнего плавания
состоишь. Дома жена, госпожа Гроссе, им как хочешь помыкает. Бабища во
какая, пикнуть ему не дает... срамота. А на пароходе чересчур важного барина
строит. Маленькая собачка, а злая, - продолжал он, отдышавшись. - Освирепеет
если - волосы на загривке встают, как у зверя, не раз замечал. А ты тоже -
служба службой, а не будь таким тихоней. Свое достоинство надо блюсти...
Непонятно, о чем думала сестра, - с раздражением повернулся он в кресле. -
Зачем ей твои деньги, много ли на таком деле заработаешь? Да и работа-то...
Штурман без пяти минут, а ночные горшки выносишь... И все гордыня ваша. Ах,
Наталья, Нат
Далее|
Назад